Блог о серьёзном и не очень

Главный литературный норвежец современности — на русском языке с очередной новинкой. Издательство «Азбука» представило «Тихие дни в Перемешках» Эрленда Лу. Книга, как и ее предшественницы, являет фирменные черты автора — открытый (наивный) взгляд на вещи, который исподволь порождает очень даже непростые вопросы; всепронизывающую иронию, порой перетекающую в стеб. Но еще она обнаруживает в себе и ранее не свойственные ему — или не проявлявшиеся в его произведениях столь отчетливо — мысли и настроения.

Первое, на что обращают внимание «Тихие дни…» — здесь нет молодого человека, который двигал бы действие, будучи его главным (или хотя бы значимым) героем. Парень, ищущий ответы на разные вопросы и живущий простой, бесхитростной, наполненной приятными мелочами жизнью был выведен в «Наивно.Супер» — и это стало точнейшим попаданием в целевую аудиторию, выражаясь языком маркетинга; молодые узнали в героях Лу себя и стали основными его поклонниками. А тот в ответ в последующих своих книгах ничего особо и не менял. Так вот — здесь такого персонажа нет. Книжка рассказывает о среднестатистической семье — родителям 42 и 43 года, детям 5, 8 и 14, — которая едет в среднестатистический европейский отпуск: месяц в немецком курортном городке Гармиш-Партенкирхене. (Неправильный машинный перевод названия которого и порождает те самые «Перемешки». Можно было бы обсудить обоснованность вынесения этой милой бессмыслицы в заглавие и проведения аналогии с Генри Миллером — но не суть.) Главным героем в этой композиции является глава семьи — Брур Телеман. «Завлит Национального театра. Мечтает, что сам напишет пьесу. Совершенно бесподобную, идеальную вещь. И покажет наконец всем, что такое Театр». А еще Бруру не нравится Германия и все немецкое — и эта его нелюбовь только усиливается оттого, что они опять проводят отпуск в Германии; просто Германия и все немецкое нравятся его супруге Нине. И, наконец, у Брура есть отдушина — Найджела Лоусон, ведущая кулинарного шоу на ТВ и автор книг соответствующей тематики; этакая английская Юлия Высоцкая, только попышнее. О ней он «думает» практически каждый день; ну, может, чуть реже, чем о театре.

Вот эти перечисленные обстоятельства жизни Телемана, в общем-то, и составляют, в концентрированном виде, суть «Тихих дней». Всю окружающую действительность он воспринимает через призму театра — задавая в ответ на все, что вокруг него происходит, вопрос «А насколько это похоже на театр?». И в этом контексте в тексте книги есть совершенно замечательные проговорки про атаку, агрессию, честность (отличительные признаки настоящего театра) и душевное спокойствие (дутая ценность, не дающая ничего интересного; успокоенность для настоящего театра — чистая смерть). Эти проговорки происходят как раз в те моменты, когда Лу переключает регистр — со стебно-юмористического на вполне серьезный. Делает он это всегда неожиданно, без предупреждения — и в подобном разгадывании его текстов, собственной расстановке акцентов в них самим читателем чуть ли не вручную и скрыта особая прелесть общения с норвежцем.

Но давайте разберемся: о чем все происходящее с Бруром говорит? Он оценивает по меркам театра окружающую жизнь — но разве театр, один из видов искусства, не есть лишь ее отображение, притом отображение с неизбежным (предусмотренным!) искажением, потерей 100-процентного сходства с оригиналом? Получается ситуация «шиворот-навыворот»: искусство становится мерилом реальности. Как это можно иначе истолковать, кроме как не критику этой самой реальности? Ни сам Лу, ни его герои ранее не были замечены в буржуазности — как раз даже наоборот, если вспомнить летящий из окна комод в финале «Во власти женщины», — но на этот раз они помещены едва ли не в самый ее центр! Бюргерская Германия, все чисто до стерильности и политкорректно до выхолощенности… зачем это? Это — специально созданный для противостояния Бруру антураж, его принципиальный соперник и даже враг.

И тогда постепенно становится понятно, что имеет в виду Лу под театром. Тоска Телемана по настоящему театру — это не что иное, как тоска по настоящей человеческой жизни, с обычными эмоциями, радостями и ничем не замутненными отношениями…

Хотя, конечно, Лу достаточно умен, чтобы делать из своего первого персонажа очередного романтического героя-одиночку, противостоящего всему миру и в этом противостоянии гибнущего. Он ему ничуть не противостоит, а как раз наоборот — является его верным сыном. И поведение Брура — это не бунт и даже не бунтик, а так, плеск воды в стакане.
«Не вы ли сами, так тоскующие по настоящести своих жизней, ее в свое время и профукали?» — если коротко.

И все это — на 180 страницах карманного формата. Неизвестно, знаком ли Лу некрасовский принцип соотнесенности количества мыслей и слов в стихе — но он как всегда с блеском его реализует. Финальной отделке, отшлифовке уже готового текста у Лу можно учиться — и как же здорово, что стараниями переводчицы Ольги Дробот это качество его текстов всегда оказывается сохранено. Уж что-что, а «Тихие дни в Перемешках» Вы точно не устанете читать; просто не успеете. Может быть, книга отнимет у Вас даже меньше времени и сил, чем эта рецензия.